Владимир Буров - Альфа Центавра [СИ]

— Одно из двух, — вздохнула Ника, — или женится на ней, или расстреляют за связь с контрреволюцией.

— Почему не может быть третьего? — спросила Щепка.

— А именно?

— Может они разбились? — Ответа не последовало, они упали под рушащиеся фермы моста, и скрылись под водой вместе с Распутиным и лошадь. Однако Ника успела сделать, как она сказала, нажимая на курок:

— Контрольный выстрел. — Коллонтай сдуло с лошади.

Далее, по берегу бегает собака:

— Тигровый дог по имени Карат, — и зовет своего хозяина и друга. И он выплыл. Первым. Это был конь Врангеля Пиппер.

Скоро к берегу подъехало то, что осталось от полуэскадрона Пархоменко.

— Давай, давай, вылезай! — крикнула Жена Париса. Это была Ника Ович, снявшая, как она думала Кали в последний момент. Но леди была здесь, на лошади, только с перевязанной головой. Жена Париса хотела предложить Нике, бой:

— Один на один, — но Коллонтай, сказала:

— Не советую, — и разрядила в нее всю двадцатизарядную обойму Маузера. Ника не успела даже поставить обе ноги на сухой песок. Только одной ступила, а другую еще захлестнула небольшая волна.

— Колчака тоже, но без пулемета, положите на берегу, как будто мы его только что расстреляли, а ты, сука, — рявкнула она своей бывшей подруге Щепке, — встань рядом с ним на колени и плач, что:

— Жаль тебя оставили наслаждаться жизнью. — И добавила — В Лагерях-х! Щепка-Ан согласилась, ибо поняла:

— У Кали заклинило всю голову, и она не только не помнит, что была ее подругой, но вообще:

— Прилетела вместе с ней с Альфы Центавра под именем Га — по земному Гали — жены-невесты Дэна-Деникина. Уже хотели сделать фото для Президиума и Народа, но Жена Париса, как будущий специалист по архивно-библиотечному делу, сказала:

— Напишите и воткните в берег бирку.

— Какую? — не поняла даже Коллонтай.

— Ангара.

— Так, что, переименовывать будем? — сказала Кали. — И показав на Колчака, все еще с крепко прижатым к груди пулеметом, добавила: — В честь него?

— Зачем переименовывать? — сказала Жена Париса, — для бумажного архива безразлично:

— Откуда вода, — была бы надпись приличная, соответствующая не только времени, но и месту.

— Как сказал этот, как его? — Кали потерла затылок, так как спереди вся голова ее была не только в бинтах, но и:

— В окровавленных бинтах.

— Да, ты права, — усмехнулась Жена Париса, — как сказал еще в четвертом веке до нашей эры Аристотель. Тогда всё будет соответствовать истине.

Сняли фото и с Фрая, и ужаснулись:

— На бумаге он опять — как это иногда бывало и при жизни — стал похож на:

— Портрет Воллара. И что особенно в нем удивляло это:

— Очень большой рот!

— Откуда такой рот мог взяться у Портрета Воллара? — Раньше мы не замечали.

Распутина не нашли.

— Какой бы у него был вид после смерти, интересно? — сказала Коллонтай.

— Об этом лучше и не думать, дорогая, а скорее всего, как сказал Пушкин:

— Просто лошадь.

— Только что с человеческой головой и гитарой, — подумала Кали-Га, но не сказала вслух, не желая раскрывать, что:

— Ее память, привезенная с собой еще с Альфы Центавра — потихоньку возвращается.

Надо еще написать где-то про пароль Лес Роулоттес и Санфлауэрс.

Василий Иванович и Мишка Япончик на Альфе Центавра. Мишка Япончик выходит из кузни и говорит:

— Не понимаю, как еврей мог попасть на Альфу Центавру, — садится рядом с Василием Ивановичем и просит закурить.

— Я так вообще не понимаю, как такой человек, как ты может работать кузнецом.

— Ну, это-то понятно, — говорит Мишка, — надеюсь, ты когда-нибудь найдешь здесь золото, а кто-то должен уметь ковать из него золотые весчи. Как-то:

— Намордники, ошейники с шипами для …, браслеты на ноги.

— И самое главное, — говорит Василий Иванович, — медальоны на грудь. Такой, как ты спрятал его в подушку.

— Да? Не помню. Может быть, я тогда был во сне?

— Ты меня спрашиваешь?

— Естественно, если я тогда был во сне, только ты мог видеть, где здесь спрятано золото.

— Дело в том, что кузню Василий Иванович открыл временно, из-за денег, так как жить стало не на что, а золото, которое они искали здесь, так и не находилось. Его вызвали в Управление Штатов и сказали:

— Или сошлем опять на Землю, куда поезда идут по шесть тысяч лет, или:

— Иди работай. Но вот Василий Иванович нашел в подушке Мишки Бриллиант Сириус, и понял, что:

— Судьба всё-таки постучала в дверь. Но если у них был бриллиант Сириус, как они попали не туда, куда все, на, на… Да, На. Ибо это была не та Альфа Центавра, где люди живут счастливо, и по вечерам ходят на бой быков или хотя бы некоторых между собой и лошадьми, как рассказывали альфовцы на Земле, а к счастию не планета обезьян, а:

— Собак. Как могли собаки попасть сюда с Земли — непонятно. Однако именно они, кошки и тараканы были здесь счастливы.

— Действительно, Василий Иванович, — сказал Мишка Япончик, — разве бывает не одна Альфа Центавра, — что мы попали не туда, куда все?

— Дак, естественно, — вздохнул Василий Иванович. — Но с другой стороны оно и к лучшему. У нас был с собой оказывается Бриллиант Сириус, и мы теперь точно найдем здесь занятие. Я буду герцогом Ришелье, а ты…

— А я? — спросил с подозрением Миша.

— Ты, да нет, нет, конечно, ты будешь простым сборщиком налогов.

— Министром финансов!

— Естественно, — Василий Иванович задумался. — Но с другой стороны, я всегда мечтал стать Дон Кихотом, и сражаться с ветряными мельницами и другими стадами баронов.

— Если я при этом буду Санчо Панса, то мне нужен в вечное пользование ОО — Отдельный Остров, потому что … — взамен собак, кошек и тараканов — мистических владельцев этой Альфы Центавра. Я говорил надо лететь в другую Альфу, находящуюся ближе каким-то боком к Солнечной Системе.

— Да, — сказал Василий Иванович, — я еще понимаю, что можно любить собак, кошек и даже тараканов. Но почему мы должны им подчиняться, как более адаптированным к этому миру существам?

— Мне тоже это непонятно.

— Пожалуй, уйду я отсюда в Крестовый Поход, как Айвенго, — вздохнул Василий Иванович.

— А я?

— Ты? Ты тоже будешь… Нет, этот вариант, скорее всего, не подходит. Я, как всегда и мечтал, буду Кардиналом Ришелье.

— А я?

— А ты Дартаньяном. Ну, пока мы не найдем настоящее занятие. И. Идем через неделю, в первый … местного месяца нисана кричим на арене нового Амфитеатра:

— Ришелье и Дартаньян против двух собак: тигрового дога Слава и стаффордширский терьера Марат, трех кошек — Фантик, Агата Кристи и Миси, и семьи тараканов из пяти человек, во главе с Матильдой Кшесинской ее царским семейством.

Далее идет совсем непонятный текст, который можно понять двумя способами:

— Василий Иванович предлагает Мишка Япончик быть друзьями, как это делали на Земле люди, сражаясь в ресторане Ритц и его окрестностях, а именно:

— Один лошадь, а другой боец на нём, или в нём, — иначе могут легко расстрелять. Другой вариант:

— Нет, мы должны быть друзьями с местными жителями собаками, кошками и тараканами, как люди были друзьями с лошадьми, сражаясь вместе в ресторане Ритц, иначе просто расстреляют.

P.S

— Этот последний фрагмент был, как говорят ученые, написан на бересте, которая и так-то, спасибо, что сохранилась, но некоторые слова в ней пока так и не удалось идентифицировать. Как будто дело было не в 18–19 годах двадцатого века, а в тринадцатом-четырнадцатом веках, может быть, даже не здесь, в Царицыне, а в болотах Вологды. А также потому, что исследования велись, скорее всего, с фотографий, так как сами берестяные грамоты были зарезервированы в органических средах, и недоступны простым смертным. Почему так может быть? Говорят, в связи с прилетом, или отлетом инопланетян с Альфы Центавра, могло произойти смещение времен. Но не везде, а только в некоторых местностям, к каким относится и Царицын 18–19 гг. и Вологда начала 13-го и середины 14-го веков, когда татары ее оставили в покое, возможно, испугавшись именно Ино с Альфы Центавра.

В остальное время Василий Иванович сидит у своей кузницы с надписью:

— Вправляем мозхги, — и систематическим пояснением на словах с подхватом мимикой и жестами:

— Летать? — Будете. И действительно, объяснял он, раньше люди удивлялись, что можно не ходить пешком, а ездить на лошади, потом появились тачки, передвигающиеся не на телегах со шкворнями и обильной смазкой из дегтя, а абсолютно без оной, как? непонятно. И вот также непонятно, как:

— Человек, — и все-таки летает. Ну, вот и этот дэвайс — получите.

И получалось у многих с первого раза, не сильно высоко, и не шибко быстро, но кай-й-фф! как на настоящих заводских подшипниках.